AE 837

Каждый человек после смерти становится своей собственной любовью, и дух человека есть не что иное, как побуждение от его (господствующей) любви; поэтому, когда человек становится духом, он мыслит и, следовательно, говорит от своего (всеобъемлющего) побуждения; он также жаждет, и, таким образом, действует от этого своего побуждения; он желает и поглощает (сознанием) всё то, что принадлежит его побуждению (его жизни), или же (его господствующей) любви, а от того, что не принадлежит его побуждению или любви, он отворачивается и отвергает оное. И в самом деле, его лицо постепенно преобразуется в лик, отображающий (главное) его побуждение (его жизни) или (его господствующей) любви, по которому его потом узнают, как узнают и по его речи, звучание которой – тогда общий тон его (главного) побуждения (жизни). Одним словом, человек после смерти становится своей любовью или единым своим побуждением в форме; и поэтому, когда кто-либо говорит против того побуждения, которое является его (господствующей) любовью, или нападает на оное, его лицо меняется, а сам он уходит (от нападающего) или же внезапно исчезает (из присутствия оного).

Поскольку все люди после смерти являются субстанциями и формами свей (господствующей) любви, то посему-то всё небо, состоящее из ангелов, которые были людьми, делится на общества в соответствии с родами и видами побуждений, таким образом, в соответствии со всеми различиями и разновидностями этих побуждений. И ад, также состоящий из духов, которые были людьми, делится на общества по побуждениям, противоположным побуждениям небесным, и по всем различиям и разновидностям их в целом и в частности. То, что человек после смерти есть его (господствующая) любовь или же его побуждение, которое и есть эта любовь (в стремлении к действиям), до сих пор было неизвестно в мире; ибо мир считал, что побуждение (в сознании) ничего не совершает, а всё совершаемо там исключительно помыслом; и по той причине, что человек не был способен размышлять о побуждениях, и их разновидностях в себе, но только о своих помыслах и их разновидностях; ибо мысли он как бы созерцает внутри себя, но отнюдь не свои побуждения; и то, что не достигает взгляда его мышления, и - таким образом, не становится для него явным, не воспринимается им (как что-то существенное).

Но тот, кто мудр, тот может распознавать свои побуждения по своим помышлениям; ведь побуждения проявляются в помыслах всякий раз, когда человек находится в свободе своего духа, и наедине с собой; ведь тогда он мыслит из того побуждения, которое принадлежит его (господствующей) любви. Мысль - это не что иное, как побуждение, проявляющееся в различных формах, благодаря притоку света (духовного в сознании); поэтому, если отнять побуждение, мысль немедленно погибнет, как и свет, если отнять пламя. Отсюда ясно, как важно стяжать для себя небесную любовь или же побуждение (небесное). О том, как ее обрести, мы расскажем далее. Но следует знать, что под побуждением подразумевается любовь в ее непрерывном истечении (в сознании).

Что вся жизнь человека есть жизнь его любви и что любовь и жизнь составляют одно целое и едины с человеком, видно из того, что было сказано выше, а именно, что каждый являем в мире духовном с лицом, соответствующим его любви, что он говорит в соответствии с ней, думает, желает, вожделеет, радуется и печалится в соответствии с ней, и это те предметности, которые составляют (там всю) его жизнь и которые исходят из нее (в чувственное восприятие). То, что это так, ясно видно на примере духов и ангелов, которые все люди, как лицом, так и телом; ибо как только любовь одного из них подвергается нападению, он исчезает со всем телом, даже если бы он сидел закрытый в комнате; и это я часто видел; И таким образом стало ясно, что ангел или дух - это не только побуждение в человеческом облике, но и что вся его жизнь от головы до подошвы ног, или от шапки до башмака, есть не что иное, как его (господствующее) побуждение, которое есть его любовью; иначе он не мог бы полностью исчезнуть из глаз тех, кто сидел рядом с ним. Когда же дознавались, является ли его телесная форма, со всеми её составляющими, также побуждением (в форме), которое есть (его господствующей) любовью, то оказалось, что каждая предметность (там) и все предметности из оных являются именно таковыми; по той причине, что вселенское небо, которое, как было сказано выше, разделено и образовано из различных сообществ, в соответствии со всеми различиями и разновидностями побуждений, соотносится с образом единого человеческого (сущего), и от этого все ангелы и духи обретаются в формах человеческих; Поэтому, как небо - это совокупность всех побуждений, то точно также и всякий ангел или дух, которые являются наименьшими формами неба.

Таким образом, эта тайна небесная стала мне понятной, и это также было подтверждено с небес, что все предметности, и всё, что обретается в человеке, как его ум, так и его тело, все оные являются формами любви в замечательнейших последовательностях, и что органы мозга и лица, а также члены и внутренности тела, являются непрерывными сплетениями, соответствующими тем небесным побуждениям, в которых обретается оные (духовные) сообщества. И из этого мне стала ясна и еще одна тайна небесная, а именно, что побуждения сознания, и проистекающие из оных помыслы, распространяются и входят во все принадлежности телесные, как действующие приложения их проистечения и коловращения (в чувственных действиях), а эти их проистечения и коловращения там происходят из побуждений сознания и его помыслов (обращающихся там в действия), из которых, в которых и в соответствии с которыми затем и формируются все члены и внутренности его тела (приспособляемые таким образом к оным действиям). Ибо это подобно побуждениям, и проистекающим оттуда помышлениям у ангелов, которые истекают (из их сознаний) во все стороны на небо и его общества; и в соответствии с их истечением и образуема мудрость (в сознании у) ангелов. (Но об этом см. далее в труде "О небе и аде", а именно: что всё ангелы – есть образами неба, и таким образом являются как бы небом в наименьшей форме, n. 51-58; что всеобщее небо имеет соотношение к одному человеку, и что отсюда ангелы и духи являются человеческими формами, n. 59-102; что все помыслы, происходящие от побуждений, и исходящие от ангелов, проистекают (наитием внутренним) в небесные общества, в соответствии с качеством их любви и мудрости, n. 200-212).

Поскольку любовь составляет жизнь человека, а человек должен жить вечно либо на небесах, либо в аду - в соответствии с той жизнью, которую он приобрел в этом мире, то посему-то и исключительно важно ведать, каким именно образом человек приобретает любовь небесную, и проникается оной (в сознании своём), чтобы его жизнь, которая не имеет конца, была бы (в вечности) благословенна и счастлива.

В человеческой жизни есть две главных составляющих: воля и разумение. Воля - это вместилище всех добрых (сущих), а разумение - вместилище всех сущих (истинностей), исходящих из этих (сущих) добрых (состояний сознания). Человек не может быть преобразован иначе, как с помощью этих двух составляющих жизни его, и только после того, как они будут (внутренне) исполнены добрыми и истинными (сущими). Преобразование же происходит в таком порядке: сначала человек должен исполнить память сворю познаниями и познаниями истинного и доброго (сущего), и затем, посредством оных стяжать для себя свет рассудочного (сущего); особенно же он должен постичь отсюда, что Бог един, и что именно Господь есть (этот) Бог неба и земли, что существуют небо и ад, и что есть жизнь после смерти, и что Слово свято.

Далее он должен постичь, какие именно зла (его жизни) являются грехами (против Господа), сначала из Десятисловия, а затем и из иных мест в Слове, и должен разуметь твёрдо, что оное всё есть грехами против Бога, и что поэтому оные (духовно) отрывают, и отделяют человека от неба, подвергают (вечному духовному) проклятию, и осуждают его к аду. Следовательно, первое дело преобразования (у человека) - воздерживаться от грехов, избегать их и, наконец, прибывать в отвращении к оным; но чтобы воздерживаться от них, избегать их, и быть в отвращении к оным, (для этого) нужно (непрестанно) молить Господа о помощи. Но он должен избегать их и отворачиваться от них именно по той причине, что они противоположны Слову, а значит, противостоят Господу, а значит, и небу, и потому что они сами по себе адские.

Если человек избегает зла, отворачивается от него, потому что оное есть грех, и (непрестанно) думает о небе, о своем спасении и вечной жизни, значит, он воспринят Господом и приобщен к небу, и значит, он исполнен (в сознании своём) побуждением (подлинно) духовным, которое таково, что он не только хочет затем познавать (подлинные сущие) истинности, но и разуметь оные, и стремиться исполнять оные (действиями своей актуальной жизни).

Так человек бывает преобразуем Господом; и насколько он познает и разумеет (сущие) истинности, желает и исполняет оные, настолько же он и становится совершенно новым человеком, то есть (человеком) возрожденным, и, таким образом, он становится ангелом небесным, и обретает небесную любовь и жизнь.

Любовь и жизнь такого человека затем уже всецело зависят от действий его (возрожденной) воли; а действия воли (у него тогда) зависят от тех (сущих) истинностей, которые прилагаются (им) к (своей актуальной) жизни. Познания (сущих) истинностей и тех добрых (сущих), которые человек приобрел для себя с младенчества и которыми он заполнил свою память, не оживотворяемы в нем, однако же, до тех пор, пока он не начинает быть побуждаем (к актуальным действиям) оными истинными (сущими), и (побуждаем исключительно)потому что оные есть (сущими) истинностями, и посему не начинает желать и делать оные (именно по этой вот самой причине – что они есть для него тогда подлинными сущими истинностями). Ибо до тех пор они обретаются полностью вне круга действительной жизни у человека.

Но под добрыми делами подразумевается лишь всё то, что человек совершает исключительно после того, как он уже отвратился от всего злого (сущего), потому что оное - грех против Бога; ибо лишь после этого он уже делает добрые дела, и действует не от своей соби, а исключительно от Господа. Тогда он также ежедневно научается тому, что ему следует делать; он затем ясно различает доброе и злое (сущие), избегает злого (сущего) и творит доброе (сущее) с благоразумием, разумением и мудростью.

До сих пор здесь говорилось о любви, которая составляет жизнь человека. Теперь следует сказать кое-что и о вере.

Древние не знали, что такое вера, но вместо веры у них было истинное (сущее); ведь когда истинное (сущее) постигаемо или созерцаемо в разумении, и - таким образом, признаваемо, то оное веруемо уже и само по себе (как нечто очевидно истинное); следовательно, об оном уже нельзя сказать, что в оном требуется верить, поскольку вера уже обретается в нём самом. Если, например, человек видит дерево и цветок в саду, а другой говорит, что он должен верить или иметь веру в то, что там есть дерево и цветок, и что это такое дерево и такой цветок, то разве он не ответит: "Почему ты хочешь, чтобы я верил или имел веру в это, когда я и так сам вижу это?»

Вот почему ангелы третьего неба, поскольку они (непосредственно) постигают истинные (сущие) от доброго (сущего), не желают даже упоминать о вере и, по сути, не знают, что она существует; и почему ангелы второго неба, поскольку они (внутренне) видят истинные (сущие) от собственно света истинного (сущего), которым просвещаемо их разумение, не признают слова "вера". Они удивляются и смеются, когда слышат, как кто-то говорит, что понимание должно быть подчинено вере и что нужно верить в то, что (непосредственно) не воспринимается и не видится (сознанием); и говорят, что таким образом можно поверить в то, что ложно, и посредством (рассудочных) подтверждений быть представляемо как бы обретающимся в свете, а подлинное истинное (сущее) при этом - как бы быть погружаемо во тьму; и таким образом ложь может играть с истиной, как с мячом.

Когда мир уже не мог созерцать истинные (сущие) из любви к оным, и из их (собственного) света (духовного), потому что люди стали чисто природными и внешними, тогда и начали говорить о доверии, и всё, что относится к (доверительной) вере, стали называть истиной, хотя это не воспринималось и не виделось (непосредственно), а лишь утверждалось (голословно) каким-либо наставником, и лишь подтверждалось, при этом, совершенно неудобовразумительными (для слушающих оные) цитатами из Слова. Таково состояние церквей в христианском мире в наши дни, в каждой из которых доктрины их веры считаются истинами, и это лишь по той причине, что их придерживается церковь их родной страны; а то, что они не воспринимаются (непосредственно рассудком) и поэтому совершенно непостигаемо, или е созерцаемо, истинны ли они (или же нет), это ясно видно из дискуссий, споров, мнений и ересей относительно оных (сущих истинностей веры), касающихся их, в целом, так и в частностях, как общественном уровне, так и на всяком индивидуальном.

Пока вера была едина с действиями, а благолюбие признавалась наравне с верой или даже выше ее, церковь таки пребывала в (сущих) истинностях из Слова, хоть и лишь в немногих, потому что они их не созерцали (непосредственно в своём разумении в свете духовном). Но как только вера была отделена от благолюбия, церковь отошла от (сущих) истинностей, и впала в ложности, и - в конце концов, в (такого рода сугубо подтверждательную) веру, которая затем полностью истребила все (эти немногие сущие) истинности церкви. Эта вера - вера в оправдание и спасение исключительно заслугами Господа перед Отцом. Ибо если человек думает, что спасается именно такого рода верой, и эта вера к тому же, при этом, отделяема у него от (сущих) добрых (действий актуальной) жизни, которые есть добрыми делами, то какая тогда нужда (человеку) в тех (сущих) истинностях, которые учат пути на небо и ведут к нему? Живи и верь, как тебе желается, и просто придерживайся этой веры, и (по такому убеждению) ты будешь рнепременно спасен.

Но позволь мне сказать тебе, мой читатель, что всё, кто живет такой верой, пребывают исключительно в единой любви природной, совершенно отделенной от (любви) духовной; а природная любовь, отделенная от духовной, - это любовь к себе и миру, а значит, любовь ко всем злам, и ко всем ложностям, проистекающим от зол; и что всё, кто так живет, настолько (внутренне) опустошены и слепы, что даже не ведают и не видят ни единой подлинной истины Церкви в Слове, хотя имеют его и читают; и у многих из них нет и совершенно никакого желания знать или видеть (сущее) истиное хоть какого-либо рода.

Причина же этого в том, что с человеком нет никакого (сущего) истинного, и уж тем более - никакой веры, до тех пор, пока он не возжелает, и не актуализирует оную реальным действием, ибо до тех пор это не (сущее) истинное жизни, а лишь (убеждательная) истина его памяти (природной), которая поэтому обретается вне (сознания у) человека, а не внутри него; а то, что находится вне его, рассеивается (со временем). Отсюда ясно, что вера без дел - это не вера, если только это не вера в ложь от зла, которая является той мертвой верой, такой, какая царствует в аду.

Аминь